Пидорасы & Забор
Название: Снега и вёсны
Автор:
Короли
Бета:
Короли
Размер: Миди (2549 слов)
Персонажи: Мунаката, Суо
Жанр: reincarnation!AU, ангст
Рейтинг: G
Краткое содержание: Несколько лет жизни Мунакаты после смерти Суо дают ему понять, что зимой ничего хорошего случиться не может.
Предупреждения: ОМП, ООС, сомнительная матчасть, чиби-версия персонажа
Жизнь Мунакаты Рейши продолжается.
Он иногда жалеет, что она не оборвалась в ту же секунду, что и жизнь его друга, человека настолько близкого, что оставил после себя гигантскую дыру в сердце.
Но Рейши продолжает дышать, спать, есть, работать, ему даже не снятся кошмары. Он никак не может осознать, что же произошло на самом деле.
Все почти как было: работы много, и он успешно делает вид, что именно это его больше всего интересует. Самообман удается, никто ничего не подозревает. Его подчиненные – надежные, дисциплинированные люди, которым не нужно повторять дважды. Их уважение только растет, пока Мунаката рядом – невозмутимый, профессиональный начальник и мудрый Король, полный чести и достоинства.
Только Авашима иногда бросает слишком настороженные взгляды. Он чувствует это, чувствует, как она пытается заглянуть в его душу, поймать взгляд через тонкие линзы очков. Осознанно или нет, она опекает его, бережет, словно склеенную после поломки любимую вазу. Берет на себя работы еще больше, чем прежде, следит за тем, чтобы он нормально питался, муштрует младших офицеров.
Как-то поздно вечером, когда они оба засиделись за работой, она удалила отчет, который готовила ему заранее на день вперед и долго оправдывалась.
– Извините, Капитан, я не понимаю, как это вышло. Я все исправлю сейчас.
– Авашима-кун, – спокойно позвал он, – не нужно. Идите домой. Вы и так сделали гораздо больше, чем требовалось.
– Но, Капитан, пожалуйста, позвольте мне…
– Сейри, – он впервые назвал ее по имени. Выйдя из-за стола, встал перед ней, внимательно посмотрев в лицо, положил руки на плечи, – все хорошо. Все в порядке. Идите домой, и я тоже пойду – уже поздно.
Она оглядела его спокойную улыбку, безмятежную и абсолютно безжизненную, извинилась еще раз, поблагодарила и ушла. Рейши показалось, что она неровно вздохнула, словно пытаясь удержать слезы. И дело было явно не в отчете.
Жизнь Мунакаты Рейши становится интересной.
Он уже почти поверил в собственное внушение, что все хорошо, поэтому теперь думает, что странная волнующая тревога ему просто мерещится. Но такое не может показаться – ощущения слабы, но становятся все сильнее и обманывать не могут. К нему постепенно возвращается внутреннее тепло, яркое, сверкающее. Рейши чувствует, что жизнь начинает течь «по-новому» и в то же время «по-прежнему». С каждым днем ему все легче просыпаться, открывать глаза навстречу новому дню. Его согревает изнутри ожидание чего-то хорошего, почти перерастающее в нетерпение – ну когда же? Глаза вспыхивают нездоровым блеском. Он в хорошем настроении – таком, что не был даже раньше. Раньше… чего? Он не может сформулировать. Что-то произошло, что перевернуло его жизнь, но ведь это уже в прошлом. А сейчас важно только будущее, к которому он и стремится.
Желание сорваться с места и бежать изо всех сил, лететь вперед без оглядки поглощает настолько, что невыносимо сидеть на месте. Впервые за все годы после инициации он уезжает из города, оставив штаб на Авашиму и офицеров.
Мать, отец и старший брат с плохо скрываемым удивлением встречают его декабрьским утром, раскрасневшегося с мороза, с небольшой дорожной сумкой, на пороге пригородного дома. Внутри пахнет имбирем, свежими еловыми ветками, в камине потрескивают дрова. Он обнимает родных, говорит, как соскучился, достает из сумки подарки. Улыбается их смущенному виду. На лестнице раздаются робкие шаги, и в гостиную входит девочка лет шести, сонно потирая глаза. Завидев незнакомца, она делает шаг назад.
– Хару, – окликает ее брат Рейши, – подойди, поздоровайся с дядей.
Голос его спокоен, но Рейши чувствует во взгляде некоторую напряженность. Мама и отец тоже замолкают и переглядываются.
– Привет, – улыбается Рейши. Девочка, замешкавшись, все же подходит и вежливо здоровается. Он приседает на корточки и берет ее за руки, – ты так выросла. Все больше становишься похожа на маму.
Малышка улыбается смущенно и пытается отнять руки.
– Беги, переоденься, скоро будем завтракать – говорит ей бабушка, и она послушно кивает.
– А где Юри? – спрашивает Рейши, выпрямляясь, и только тут замечает, как помрачнел брат.
– Мы развелись в позапрошлом году, – объясняет он, понизив голос, – Харухи гостит у меня раз в пару месяцев.
– Мне очень жаль, – растерянно произносит Рейши.
– Ничего. Ты многое пропустил.
Рейши вдруг понимает, что ему холодно.
Он остается на два дня, а потом уезжает так же внезапно, как и приехал, едва попрощавшись, сославшись на срочные дела на работе.
Едва слышный гул скоростного поезда убаюкивает, а со свинцового неба за окном срываются редкие снежинки. Не нужно было ему приезжать, думает он. Смутное чувство подсказывает, что зимой ничего хорошего не происходит.
Жизнь Рейши Мунакаты становится похожа на ад.
Он измотал себя ожиданием. Уже три года ничего не происходит и не меняется. Ожидание выжгло изнутри, не дав взамен ничего, кроме опустошения. Медленно распадается на песчинки все то, во что он верил. Рейши начинает казаться, что он сходит с ума, и не может уже провести черту между верой и фанатизмом. Одержимость идеей, которую не получается даже сформулировать, становится все очевиднее.
Неожиданно приходит осознание того, что случилось с ним на самом деле. Он смотрит на свои руки и вспоминает тяжесть и тепло чужого тела, осевшего в его объятиях самым тяжелым грузом на свете. Рейши просыпается от одного кошмара, чтобы окунуться в другой, и граница между днем и ночью стирается. Сложно сказать, что он себе вообразил, а что было на самом деле – он теперь только одно знает наверняка: что не может переносить холод.
Во время одной из операций по задержанию стрейна он нелепо подставляется и попадает в больницу. Ничего серьезного – небольшое сотрясение и пара гематом, но отлежаться за несколько дней не получается. Даже через неделю он с трудом встает: голова кружится, его мутит. Врач смотрит на него обеспокоенно и с недоумением: результаты томографии в порядке, органических повреждений нет. На вопрос, принимает ли он антидепрессанты или нейролептики, Рейши уверенно отвечает «нет».
– Возможно, стоит, – резюмирует врач и что-то пишет на больничном бланке.
«Этого еще не хватало», – думает Рейши, но рецепт все же берет.
Через месяц приема лекарств, Рейши решает, что они дали побочный эффект в виде галлюцинаций, и прекращает их пить, но лучше ему уже не становится.
Жизнь его постепенно начинает угасать.
Телесная оболочка здорова, но Рейши почти не спит, у него нет сил вставать по утрам с постели, дышать не хочется. Он совсем не удивляется, обнаружив одним утром густую седину в висках.
Скрывать собственное состояние уже не получается ни от кого. Авашима почти уговаривает его есть, кричит, срывается, хлопает дверью. Он не слышит ее, но успокоить все равно пытается – неуклюже и бесполезно. Трон шатается под Синим Королем, Авашима чуть ли не единственная, кто еще пытается его удержать. А он смотрит на нее и думает, как, наверное, жалко выглядел несколько лет назад в глазах другого человека.
«Недолго осталось, Суо», – думает он про себя с какой-то неожиданной теплотой. Эта мысль успокаивает, она вносит определенность в его расшатанный, перевернутый мир. Бояться ему больше нечего – надо было понять это еще несколько лет назад, но осознание задержалось, сбитое глупой установкой «жить дальше». А ведь все было так очевидно – теперь ему кажется, что все вокруг, кроме него самого, это понимали, но он цеплялся, как мог за все условности вроде долга, чести, обязанностей и высокой миссии, которая к черту никому не нужна. Эти бесцветные, бессмысленные понятия заменяли ему жизнь, которая на самом деле кончилась вместе с последним ударом сердца единственного друга, но Рейши упорно не хотел в это верить.
Усугублялось все тем, что он даже не мог бы прийти на могилу Суо – тело Короля растворилось в алом пламени у него в руках, не оставив ни крови, ни кости, ни пепла. Как будто не существовало никогда на свете Суо Микото, а ему, Рейши, все это приснилось.
Но он теперь знает, что приснившись один раз, сон может повториться – надо только крепко закрыть глаза.
Его жизнь почти теряет связь с реальным миром.
Он еще иногда вспоминает, что любил ходить в храм, когда хотел успокоиться и подумать. Эта традиция давно утратила свой сакральный смысл, но даже в таком состоянии привычка берет свое, особенно когда живешь на автопилоте.
Он поднимается по заснеженным ступеням, которые кажутся ему бесконечными. Зимний вечер наступает рано, пробирается за воротник и в рукава, студит уставшего человека, кусает холодом пальцы, засыпает снегом глаза.
В храме пусто, по полу гуляет сквозняк. Рейши складывает руки в молитвенном жесте и закрывает глаза. Тишина звенит в ушах и совсем не кажется благостной. Он чувствует, что еще немного, и он уснет и больше не очнется. Эта мысль ему нравится, ему почти хочется, чтобы так и случилось. Неприятие, боль, гнев, страх – все позади, его больше ничего не держит. Все, что он ценил в этом мире, сложилось в тонкую линию полуулыбки-полуусмешки – ироничной, колючей и очень доброй. О ней-то он и просит богов, чьи имена позабыты. Густой дым благовоний обволакивает его, унося прочь к небу и молитвы, и мысли.
И вдруг его от души обметают метлой. Не сразу сообразив, что происходит, он рассеянно оглядывается, за спиной начинается возня, что-то падает, кто-то шипит.
Он видит седого, но все еще статного монаха, который держит за ухо вертящегося ребенка.
– Ты прервал молитву этого господина. Извинись как следует, – он разворачивает мальчика лицом к Рейши, который открыл уже было рот, чтобы сказать «ничего страшного».
Рейши остается молчать, пока на него смотрят из-под невыносимо яркой медной челки внимательные янтарные глаза. Мальчик даже не думает поклониться, пожимает плечами и буркает:
– Извини, – получает тычок в спину и добавляет: – ... те.
Рейши моргает, чтобы скрыть пробившиеся слезы, его сердце колотится прямо в горле. Мальчику лет пять. Он смотрит на нелепого господина, застывшего с приоткрытым ртом, и усмехается.
Монах вздыхает и отпускает своего пленника:
– Ну, все, хватит на сегодня. Иди.
Потрепав ребенка по волосам, он переводит взгляд на Рейши.
– Простите его, он хороший ребенок, хотя и невоспитанный. Нам пора закрывать храм, но если желаете, можете остаться, раз вас прервали.
– Желаю, – говорит Рейши, обретя, наконец, дар речи, – Если позволите... могу я с вами побеседовать?
– Пойдемте, – легко соглашается монах, жестом приглашая следовать за ним.
Рейши вздыхает с облегчением, хотя сердце все еще бьется, как сумасшедшее. Ему очень важно сейчас убедиться, что это не очередной сон.
Храм становится для Рейши вторым домом, ноги сами несут туда, как только появляется свободная минута. Измучившийся за эти годы самыми нелепыми мыслями и надеждами, он долго не верит своим глазам, но все чувства из раза в раз повторяются, упорно твердя одно и то же – вот оно, то, чего ты так долго ждал.
Монах нашел мальчика совсем младенцем, чуть меньше пяти лет назад. Он рос абсолютно нормальным, непослушным, упрямым ребенком, за что и получил ласковое прозвище «чертенок».
– Почему же не связались с социальными службами? – как бы невзначай осведомился Рейши во время одной из ставших привычными встреч.
– Решил, что так будет лучше. Они стали бы разыскивать его родителей, а не найдя, поместили его в интернат. Я бы не хотел, чтобы он чувствовал себя сиротой, – улыбнулся монах.
– Понимаю, – проговорил Рейши, чувствуя, что старик чего-то недоговаривает.
– Вы поосторожнее с ним, – вдруг сказал тот, одарив собеседника очень строгим взглядом.
– Что вы имеете в виду?
– Видите ли, возможно, сами вы не заметили, но он очень к вам привязался. Он у нас очень самостоятельный, так что сам, конечно, никогда не скажет об этом.
«Ничего не меняется в этом сумасшедшем мире», – думает Рейши, изо всех сил сдерживая улыбку, а монах тем временем продолжает, осторожно подбирая слова:
– Я уже не молод. А вы – хороший человек…
– Не переживайте, – спокойно говорит Рейши, – я не подведу вас.
«И его».
Первый раз, когда Рейши привел маленького Микото в свой дом, он не забудет никогда. Мальчик молча обошел все комнаты, обследуя каждый уголок, совершенно проигнорировал заранее приготовленные для него игрушки и остановился посреди небольшого кабинета, совмещенного с импровизированной библиотекой.
- Я тут буду спать, - произнес он с интонацией скорее утвердительной, чем вопросительной: - можно?
Рейши оглядел комнату, прикидывая, куда тут можно втиснуть хотя бы раскладушку. У него не возникло даже мысли спорить с ребенком. Чуть позже он осознал, что Микото выбрал в квартире именно то место, где Рейши проводил больше всего времени.
Жизнь Рейши встает с ног на голову.
Он ничего не успевает – он и так делает в сто раз больше, чем обычно. Маленький Микото действительно черт во плоти. Тихий ураган, неуправляемый, бесстрашный и, к его величайшему ужасу, – любопытный. Все свои самые «чудесные» дела он вытворяет бесшумно, и Рейши начинает по-новому бояться тишины. Мальчик обращается к нему исключительно на «ты» и ведет себя, как самостоятельный зверек на новой территории. Он не пристает с просьбами, но иногда приходит с требованиями. Рейши перечитал ему почти всю свою библиотеку – он не засыпает, а слушает, впитывает каждое слово. Рейши периодически забывает поесть, но фруктовое молоко в их доме всегда найдется.
Авашима никого не пускает к нему после обеда – он засыпает прямо в кресле. Усталый, вымотанный, но наконец-то снова живой.
Рейши иногда думает, что надо бы позвонить родителям и брату, приехать в гости, познакомить детей, но потом отказывается от этих мыслей. Он сам еще не до конца разобрался в себе и своей новой жизни, которая обретает новый смысл.
Микото неплохо учится, но у него совсем нет друзей, и он уже приходил домой с фингалом. Рейши не удивляется ничему и с обреченным пониманием ждет момента, когда будет выбивать сигареты из его рук. Ну а пока мальчик все еще приходит к нему, когда Рейши лежит на диване с книгой или газетой, молча усаживается в ногах с тетрадями и учебниками, сопит, дергает себя за прядь у виска, хмурится, пишет, никогда ничего не спрашивая, даже если корпит над одним заданием по полчаса. У Рейши затекает спина и шея, ноют ноги, но он не двигается, украдкой наблюдает и греется от этой живой печки. Микото всегда замечает на себе его взгляд, но никогда не спрашивает, в чем дело.
Жизнь Рейши все еще преподносит ему сюрпризы.
К его удивлению, с возрастом Микото не начинает отдаляться от него. Да, он дольше пропадает где-то, но и Рейши снова может позволить себе больше заниматься работой. Он пока не думает о том, чтобы оставить трон – меч все еще в хорошей форме.
Как и в десять лет, в свои шестнадцать Микото приходит вечером и устраивается рядом с Рейши, только теперь у него на коленях тонкий ноутбук, в одном ухе наушник. Он иногда задумчиво вглядывается в какую-то несуществующую точку впереди себя и щурится, как зверь, почуявший незнакомый запах.
Однажды Рейши застает его копающимся в бюро. Он никогда не запрещал ему ничего трогать, но Микото и не интересовался ничем, кроме книг и оружия.
– Что ты ищешь? – спрашивает он, подходя ближе. Его сердце пропускает пару ударов, когда он видит, что Микото держит в руках.
– Рейши, сколько тебе здесь? – он показывает на фотографию. Рейши в парадном мундире цвета благородной лазури. Очки в тонкой оправе, густая челка, отдающая в синеву, белый шейный галстук. Ему двадцать три – год, когда он взошел на трон. Он улыбается:
– Как думаешь?
– Не знаю. Мне кажется, я помню тебя таким.
– Да, это незадолго до того, как мы встретились в храме, – врет Рейши, стараясь, чтобы его голос не дрожал.
Жизнь Рейши Мунакаты неотвратимо и тесно переплетается с другой жизнью против его воли.
Он просыпается от ощущения, что на него пристально смотрят. Взгляд у Микото колючий, тяжелый – и покойник бы очнулся. Рейши пытается найти очки на тумбочке:
– Почему ты не спишь? Который час?
– Мунаката? – хрипло зовет Микото. Рейши вздрагивает. Он забывает дышать, и с каждым ударом сердца привычная картина его мира осыпается по кусочкам, как мозаика, которую медленно сталкивают с края стола. Тот Микото, что вырос с ним, никогда не звал его так, а значит, время пришло. Горький комок встает поперек горла, Рейши отказывается от идеи включить свет и садится на кровати. Он несмело поднимает глаза на юношу. Тот колеблется еще секунду-вечность, потом шагает к нему быстро и порывисто, хватает за плечи. Рейши прикрывает глаза, готовясь к чему угодно – к удару в челюсть, под ребра или даже к свернутой шее, но ничего из этого не происходит.
– Извини, что так долго, – произносит Суо с горечью.
Рейши цепляется за его руки, судорожно притягивая к себе, и обнимает. Прижимает сильно, до боли.
– Извини, что не успел тогда.
Жизнь Мунакаты Рейши больше не принадлежит ему одному.
Автор:
КоролиБета:
КоролиРазмер: Миди (2549 слов)
Персонажи: Мунаката, Суо
Жанр: reincarnation!AU, ангст
Рейтинг: G
Краткое содержание: Несколько лет жизни Мунакаты после смерти Суо дают ему понять, что зимой ничего хорошего случиться не может.
Предупреждения: ОМП, ООС, сомнительная матчасть, чиби-версия персонажа
Жизнь Мунакаты Рейши продолжается.
Он иногда жалеет, что она не оборвалась в ту же секунду, что и жизнь его друга, человека настолько близкого, что оставил после себя гигантскую дыру в сердце.
Но Рейши продолжает дышать, спать, есть, работать, ему даже не снятся кошмары. Он никак не может осознать, что же произошло на самом деле.
Все почти как было: работы много, и он успешно делает вид, что именно это его больше всего интересует. Самообман удается, никто ничего не подозревает. Его подчиненные – надежные, дисциплинированные люди, которым не нужно повторять дважды. Их уважение только растет, пока Мунаката рядом – невозмутимый, профессиональный начальник и мудрый Король, полный чести и достоинства.
Только Авашима иногда бросает слишком настороженные взгляды. Он чувствует это, чувствует, как она пытается заглянуть в его душу, поймать взгляд через тонкие линзы очков. Осознанно или нет, она опекает его, бережет, словно склеенную после поломки любимую вазу. Берет на себя работы еще больше, чем прежде, следит за тем, чтобы он нормально питался, муштрует младших офицеров.
Как-то поздно вечером, когда они оба засиделись за работой, она удалила отчет, который готовила ему заранее на день вперед и долго оправдывалась.
– Извините, Капитан, я не понимаю, как это вышло. Я все исправлю сейчас.
– Авашима-кун, – спокойно позвал он, – не нужно. Идите домой. Вы и так сделали гораздо больше, чем требовалось.
– Но, Капитан, пожалуйста, позвольте мне…
– Сейри, – он впервые назвал ее по имени. Выйдя из-за стола, встал перед ней, внимательно посмотрев в лицо, положил руки на плечи, – все хорошо. Все в порядке. Идите домой, и я тоже пойду – уже поздно.
Она оглядела его спокойную улыбку, безмятежную и абсолютно безжизненную, извинилась еще раз, поблагодарила и ушла. Рейши показалось, что она неровно вздохнула, словно пытаясь удержать слезы. И дело было явно не в отчете.
Жизнь Мунакаты Рейши становится интересной.
Он уже почти поверил в собственное внушение, что все хорошо, поэтому теперь думает, что странная волнующая тревога ему просто мерещится. Но такое не может показаться – ощущения слабы, но становятся все сильнее и обманывать не могут. К нему постепенно возвращается внутреннее тепло, яркое, сверкающее. Рейши чувствует, что жизнь начинает течь «по-новому» и в то же время «по-прежнему». С каждым днем ему все легче просыпаться, открывать глаза навстречу новому дню. Его согревает изнутри ожидание чего-то хорошего, почти перерастающее в нетерпение – ну когда же? Глаза вспыхивают нездоровым блеском. Он в хорошем настроении – таком, что не был даже раньше. Раньше… чего? Он не может сформулировать. Что-то произошло, что перевернуло его жизнь, но ведь это уже в прошлом. А сейчас важно только будущее, к которому он и стремится.
Желание сорваться с места и бежать изо всех сил, лететь вперед без оглядки поглощает настолько, что невыносимо сидеть на месте. Впервые за все годы после инициации он уезжает из города, оставив штаб на Авашиму и офицеров.
Мать, отец и старший брат с плохо скрываемым удивлением встречают его декабрьским утром, раскрасневшегося с мороза, с небольшой дорожной сумкой, на пороге пригородного дома. Внутри пахнет имбирем, свежими еловыми ветками, в камине потрескивают дрова. Он обнимает родных, говорит, как соскучился, достает из сумки подарки. Улыбается их смущенному виду. На лестнице раздаются робкие шаги, и в гостиную входит девочка лет шести, сонно потирая глаза. Завидев незнакомца, она делает шаг назад.
– Хару, – окликает ее брат Рейши, – подойди, поздоровайся с дядей.
Голос его спокоен, но Рейши чувствует во взгляде некоторую напряженность. Мама и отец тоже замолкают и переглядываются.
– Привет, – улыбается Рейши. Девочка, замешкавшись, все же подходит и вежливо здоровается. Он приседает на корточки и берет ее за руки, – ты так выросла. Все больше становишься похожа на маму.
Малышка улыбается смущенно и пытается отнять руки.
– Беги, переоденься, скоро будем завтракать – говорит ей бабушка, и она послушно кивает.
– А где Юри? – спрашивает Рейши, выпрямляясь, и только тут замечает, как помрачнел брат.
– Мы развелись в позапрошлом году, – объясняет он, понизив голос, – Харухи гостит у меня раз в пару месяцев.
– Мне очень жаль, – растерянно произносит Рейши.
– Ничего. Ты многое пропустил.
Рейши вдруг понимает, что ему холодно.
Он остается на два дня, а потом уезжает так же внезапно, как и приехал, едва попрощавшись, сославшись на срочные дела на работе.
Едва слышный гул скоростного поезда убаюкивает, а со свинцового неба за окном срываются редкие снежинки. Не нужно было ему приезжать, думает он. Смутное чувство подсказывает, что зимой ничего хорошего не происходит.
Жизнь Рейши Мунакаты становится похожа на ад.
Он измотал себя ожиданием. Уже три года ничего не происходит и не меняется. Ожидание выжгло изнутри, не дав взамен ничего, кроме опустошения. Медленно распадается на песчинки все то, во что он верил. Рейши начинает казаться, что он сходит с ума, и не может уже провести черту между верой и фанатизмом. Одержимость идеей, которую не получается даже сформулировать, становится все очевиднее.
Неожиданно приходит осознание того, что случилось с ним на самом деле. Он смотрит на свои руки и вспоминает тяжесть и тепло чужого тела, осевшего в его объятиях самым тяжелым грузом на свете. Рейши просыпается от одного кошмара, чтобы окунуться в другой, и граница между днем и ночью стирается. Сложно сказать, что он себе вообразил, а что было на самом деле – он теперь только одно знает наверняка: что не может переносить холод.
Во время одной из операций по задержанию стрейна он нелепо подставляется и попадает в больницу. Ничего серьезного – небольшое сотрясение и пара гематом, но отлежаться за несколько дней не получается. Даже через неделю он с трудом встает: голова кружится, его мутит. Врач смотрит на него обеспокоенно и с недоумением: результаты томографии в порядке, органических повреждений нет. На вопрос, принимает ли он антидепрессанты или нейролептики, Рейши уверенно отвечает «нет».
– Возможно, стоит, – резюмирует врач и что-то пишет на больничном бланке.
«Этого еще не хватало», – думает Рейши, но рецепт все же берет.
Через месяц приема лекарств, Рейши решает, что они дали побочный эффект в виде галлюцинаций, и прекращает их пить, но лучше ему уже не становится.
Жизнь его постепенно начинает угасать.
Телесная оболочка здорова, но Рейши почти не спит, у него нет сил вставать по утрам с постели, дышать не хочется. Он совсем не удивляется, обнаружив одним утром густую седину в висках.
Скрывать собственное состояние уже не получается ни от кого. Авашима почти уговаривает его есть, кричит, срывается, хлопает дверью. Он не слышит ее, но успокоить все равно пытается – неуклюже и бесполезно. Трон шатается под Синим Королем, Авашима чуть ли не единственная, кто еще пытается его удержать. А он смотрит на нее и думает, как, наверное, жалко выглядел несколько лет назад в глазах другого человека.
«Недолго осталось, Суо», – думает он про себя с какой-то неожиданной теплотой. Эта мысль успокаивает, она вносит определенность в его расшатанный, перевернутый мир. Бояться ему больше нечего – надо было понять это еще несколько лет назад, но осознание задержалось, сбитое глупой установкой «жить дальше». А ведь все было так очевидно – теперь ему кажется, что все вокруг, кроме него самого, это понимали, но он цеплялся, как мог за все условности вроде долга, чести, обязанностей и высокой миссии, которая к черту никому не нужна. Эти бесцветные, бессмысленные понятия заменяли ему жизнь, которая на самом деле кончилась вместе с последним ударом сердца единственного друга, но Рейши упорно не хотел в это верить.
Усугублялось все тем, что он даже не мог бы прийти на могилу Суо – тело Короля растворилось в алом пламени у него в руках, не оставив ни крови, ни кости, ни пепла. Как будто не существовало никогда на свете Суо Микото, а ему, Рейши, все это приснилось.
Но он теперь знает, что приснившись один раз, сон может повториться – надо только крепко закрыть глаза.
Его жизнь почти теряет связь с реальным миром.
Он еще иногда вспоминает, что любил ходить в храм, когда хотел успокоиться и подумать. Эта традиция давно утратила свой сакральный смысл, но даже в таком состоянии привычка берет свое, особенно когда живешь на автопилоте.
Он поднимается по заснеженным ступеням, которые кажутся ему бесконечными. Зимний вечер наступает рано, пробирается за воротник и в рукава, студит уставшего человека, кусает холодом пальцы, засыпает снегом глаза.
В храме пусто, по полу гуляет сквозняк. Рейши складывает руки в молитвенном жесте и закрывает глаза. Тишина звенит в ушах и совсем не кажется благостной. Он чувствует, что еще немного, и он уснет и больше не очнется. Эта мысль ему нравится, ему почти хочется, чтобы так и случилось. Неприятие, боль, гнев, страх – все позади, его больше ничего не держит. Все, что он ценил в этом мире, сложилось в тонкую линию полуулыбки-полуусмешки – ироничной, колючей и очень доброй. О ней-то он и просит богов, чьи имена позабыты. Густой дым благовоний обволакивает его, унося прочь к небу и молитвы, и мысли.
И вдруг его от души обметают метлой. Не сразу сообразив, что происходит, он рассеянно оглядывается, за спиной начинается возня, что-то падает, кто-то шипит.
Он видит седого, но все еще статного монаха, который держит за ухо вертящегося ребенка.
– Ты прервал молитву этого господина. Извинись как следует, – он разворачивает мальчика лицом к Рейши, который открыл уже было рот, чтобы сказать «ничего страшного».
Рейши остается молчать, пока на него смотрят из-под невыносимо яркой медной челки внимательные янтарные глаза. Мальчик даже не думает поклониться, пожимает плечами и буркает:
– Извини, – получает тычок в спину и добавляет: – ... те.
Рейши моргает, чтобы скрыть пробившиеся слезы, его сердце колотится прямо в горле. Мальчику лет пять. Он смотрит на нелепого господина, застывшего с приоткрытым ртом, и усмехается.
Монах вздыхает и отпускает своего пленника:
– Ну, все, хватит на сегодня. Иди.
Потрепав ребенка по волосам, он переводит взгляд на Рейши.
– Простите его, он хороший ребенок, хотя и невоспитанный. Нам пора закрывать храм, но если желаете, можете остаться, раз вас прервали.
– Желаю, – говорит Рейши, обретя, наконец, дар речи, – Если позволите... могу я с вами побеседовать?
– Пойдемте, – легко соглашается монах, жестом приглашая следовать за ним.
Рейши вздыхает с облегчением, хотя сердце все еще бьется, как сумасшедшее. Ему очень важно сейчас убедиться, что это не очередной сон.
* * *
Храм становится для Рейши вторым домом, ноги сами несут туда, как только появляется свободная минута. Измучившийся за эти годы самыми нелепыми мыслями и надеждами, он долго не верит своим глазам, но все чувства из раза в раз повторяются, упорно твердя одно и то же – вот оно, то, чего ты так долго ждал.
Монах нашел мальчика совсем младенцем, чуть меньше пяти лет назад. Он рос абсолютно нормальным, непослушным, упрямым ребенком, за что и получил ласковое прозвище «чертенок».
– Почему же не связались с социальными службами? – как бы невзначай осведомился Рейши во время одной из ставших привычными встреч.
– Решил, что так будет лучше. Они стали бы разыскивать его родителей, а не найдя, поместили его в интернат. Я бы не хотел, чтобы он чувствовал себя сиротой, – улыбнулся монах.
– Понимаю, – проговорил Рейши, чувствуя, что старик чего-то недоговаривает.
– Вы поосторожнее с ним, – вдруг сказал тот, одарив собеседника очень строгим взглядом.
– Что вы имеете в виду?
– Видите ли, возможно, сами вы не заметили, но он очень к вам привязался. Он у нас очень самостоятельный, так что сам, конечно, никогда не скажет об этом.
«Ничего не меняется в этом сумасшедшем мире», – думает Рейши, изо всех сил сдерживая улыбку, а монах тем временем продолжает, осторожно подбирая слова:
– Я уже не молод. А вы – хороший человек…
– Не переживайте, – спокойно говорит Рейши, – я не подведу вас.
«И его».
Первый раз, когда Рейши привел маленького Микото в свой дом, он не забудет никогда. Мальчик молча обошел все комнаты, обследуя каждый уголок, совершенно проигнорировал заранее приготовленные для него игрушки и остановился посреди небольшого кабинета, совмещенного с импровизированной библиотекой.
- Я тут буду спать, - произнес он с интонацией скорее утвердительной, чем вопросительной: - можно?
Рейши оглядел комнату, прикидывая, куда тут можно втиснуть хотя бы раскладушку. У него не возникло даже мысли спорить с ребенком. Чуть позже он осознал, что Микото выбрал в квартире именно то место, где Рейши проводил больше всего времени.
Жизнь Рейши встает с ног на голову.
Он ничего не успевает – он и так делает в сто раз больше, чем обычно. Маленький Микото действительно черт во плоти. Тихий ураган, неуправляемый, бесстрашный и, к его величайшему ужасу, – любопытный. Все свои самые «чудесные» дела он вытворяет бесшумно, и Рейши начинает по-новому бояться тишины. Мальчик обращается к нему исключительно на «ты» и ведет себя, как самостоятельный зверек на новой территории. Он не пристает с просьбами, но иногда приходит с требованиями. Рейши перечитал ему почти всю свою библиотеку – он не засыпает, а слушает, впитывает каждое слово. Рейши периодически забывает поесть, но фруктовое молоко в их доме всегда найдется.
Авашима никого не пускает к нему после обеда – он засыпает прямо в кресле. Усталый, вымотанный, но наконец-то снова живой.
Рейши иногда думает, что надо бы позвонить родителям и брату, приехать в гости, познакомить детей, но потом отказывается от этих мыслей. Он сам еще не до конца разобрался в себе и своей новой жизни, которая обретает новый смысл.
Микото неплохо учится, но у него совсем нет друзей, и он уже приходил домой с фингалом. Рейши не удивляется ничему и с обреченным пониманием ждет момента, когда будет выбивать сигареты из его рук. Ну а пока мальчик все еще приходит к нему, когда Рейши лежит на диване с книгой или газетой, молча усаживается в ногах с тетрадями и учебниками, сопит, дергает себя за прядь у виска, хмурится, пишет, никогда ничего не спрашивая, даже если корпит над одним заданием по полчаса. У Рейши затекает спина и шея, ноют ноги, но он не двигается, украдкой наблюдает и греется от этой живой печки. Микото всегда замечает на себе его взгляд, но никогда не спрашивает, в чем дело.
Жизнь Рейши все еще преподносит ему сюрпризы.
К его удивлению, с возрастом Микото не начинает отдаляться от него. Да, он дольше пропадает где-то, но и Рейши снова может позволить себе больше заниматься работой. Он пока не думает о том, чтобы оставить трон – меч все еще в хорошей форме.
Как и в десять лет, в свои шестнадцать Микото приходит вечером и устраивается рядом с Рейши, только теперь у него на коленях тонкий ноутбук, в одном ухе наушник. Он иногда задумчиво вглядывается в какую-то несуществующую точку впереди себя и щурится, как зверь, почуявший незнакомый запах.
Однажды Рейши застает его копающимся в бюро. Он никогда не запрещал ему ничего трогать, но Микото и не интересовался ничем, кроме книг и оружия.
– Что ты ищешь? – спрашивает он, подходя ближе. Его сердце пропускает пару ударов, когда он видит, что Микото держит в руках.
– Рейши, сколько тебе здесь? – он показывает на фотографию. Рейши в парадном мундире цвета благородной лазури. Очки в тонкой оправе, густая челка, отдающая в синеву, белый шейный галстук. Ему двадцать три – год, когда он взошел на трон. Он улыбается:
– Как думаешь?
– Не знаю. Мне кажется, я помню тебя таким.
– Да, это незадолго до того, как мы встретились в храме, – врет Рейши, стараясь, чтобы его голос не дрожал.
Жизнь Рейши Мунакаты неотвратимо и тесно переплетается с другой жизнью против его воли.
Он просыпается от ощущения, что на него пристально смотрят. Взгляд у Микото колючий, тяжелый – и покойник бы очнулся. Рейши пытается найти очки на тумбочке:
– Почему ты не спишь? Который час?
– Мунаката? – хрипло зовет Микото. Рейши вздрагивает. Он забывает дышать, и с каждым ударом сердца привычная картина его мира осыпается по кусочкам, как мозаика, которую медленно сталкивают с края стола. Тот Микото, что вырос с ним, никогда не звал его так, а значит, время пришло. Горький комок встает поперек горла, Рейши отказывается от идеи включить свет и садится на кровати. Он несмело поднимает глаза на юношу. Тот колеблется еще секунду-вечность, потом шагает к нему быстро и порывисто, хватает за плечи. Рейши прикрывает глаза, готовясь к чему угодно – к удару в челюсть, под ребра или даже к свернутой шее, но ничего из этого не происходит.
– Извини, что так долго, – произносит Суо с горечью.
Рейши цепляется за его руки, судорожно притягивая к себе, и обнимает. Прижимает сильно, до боли.
– Извини, что не успел тогда.
Жизнь Мунакаты Рейши больше не принадлежит ему одному.
@темы: команда: Munakata Reisi x Suoh Mikoto, задание: Миди, [ШВ-2014]
-
-
24.05.2014 в 22:49-
-
27.05.2014 в 17:21СПАСИБО,
-
-
27.05.2014 в 22:57как это грустно, думала вообще не выдержу дочитать. Чувство потери и безысходности. Постепенное угасание. Надежда. Просто невероятно. Автор, вы умничка
– Извини, что так долго, – произносит Суо с горечью.
тут я разревелся и убежал в закат
-
-
28.05.2014 в 04:45-
-
05.06.2014 в 17:38muvee, не грусти, все же хорошо закончилось ^_^
Габриэл, За мелкого отдельная благодарность, спасибо =)
Всегда пожалуйста=)) *в моем представлении правда, мелкий Суо от взрослого не слишком отличается XD*